20 - 21 ДЕКАБРЯ - ВСТРЕЧА ХОРСА-СОЛНЦА

ПРАЗДНИК "КОЛЯДА" и ОБРЯД ОЧИЩЕНИЯ

РАСШИФРОВКА ИМЁН СОЛНЦА

     Чествование на Руси бога Солнца проходило четыре раза в год.
     Это было время летнего и зимнего солнцеворотов и весеннего и осеннего равноденствий.
     Но с другой стороны, все без исключения древние праздники так или иначе были связаны с Солнцем, ведь могучий и справедливый Ра-Дажьбог не что иное, как материальное воплощение единого Великого Рода небесного, и чтобы быть справедливым, надо считать солнечным праздником и праздник проводов зимы — Масленицу.

     Из всего вышеизложенного у вдумчивого читателя может возникнуть справедливый вопрос: «Зачем русскому народу потребовалось изобретать, не считая древнего, загадочного Ра, целых четыре ипостаси солнца? Неужели нельзя было обойтись одним солнцем?». Но оказывается, никто солнц и не изобретал. Просто русский народ хорошо знал сезонные характеристики светила и для простоты дал этим характеристикам образные имена. Для понимания этого явления следует обратиться к науке.
     Как мы знаем на практике, зимнее солнце ярко светит, но не греет. Из астрономии нам известно, что зимой наша планета находится ближе к Солнцу, однако, угол падения лучей на поверхность Земли в зимние месяцы иной, нежели в летние. Солнце зимой находится ниже к горизонту, и из-за этого многие виды излучений, в том числе и тепловое, отразившись от земной атмосферы, не достигают поверхности планеты. Отсюда следуют и зимние холода, и лютые морозы, и долгие вьюги. Если с позиций науки охарактеризовать влияние на поверхность планеты (в северном полушарии) сумму излучений земного светила, то получим громоздкую физико-математическую характеристику, которая мало кому будет понятна. Но мудрый русский народ поступил иначе.
     ХОРС-СОЛНЦЕ: Зимнее солнце, яркое, но не несущее тепла, он образно назвал «Хорс», и просто, и ясно. И перевод понятен: «Хор» означает хорошо, хороший, а «с» как всегда — свет. Получается — хорошо светящее, и только.
     ЯРИЛА-СОЛНЦЕ: Весеннее солнце, как мы знаем, выше над горизонтом, чем зимнее. Земная атмосфера уже не в состоянии отразить в Космос такие излучения, как инфракрасное и ультрафиолетовое, оба этих излучения достигают поверхности Земли и несут с собой весеннюю благодать всему живому. Это светило для простоты и было названо ласковым, полным любви Ярилой. И чтобы разобраться в сакральном имени Ярилы, поясним, что на Руси жизненную энергию, рождённую кручением вторичного вакуума или Сварогом, называли ярью. Для понимания напомним, что в Китае космическую субстанцию жизни зовут «ци», в Японии — «ки», а в Индии — «праной».
     Так вот, имя русского бога весеннего Солнца начиналось со слова, означающего жизненную энергию ярь. Несколько сложнее с расшифровкой слова «ил». Тем более, на древнеханаанском языке, который процветал в стране Ханаан до прихода туда евреев, слово «ил» обозначало имя верховного бога. Из этого имени впоследствии возникли древнееврейские имена, такие как Илия, Иммануил, Илларион и т.д. В древности до прихода семитов (и мы, касаясь цивилизации финикийцев, уже упоминали об этом) на территории Восточного Средиземноморья жили пришедшие туда с севера племена ариев. Так что буквосочетание «ил» стало семитским, вернее заимствовано евреями сравнительно недавно.
     Следовательно, имя Ярилы переводится с древнеарийского следующим образом: «Жизненная энергия бога». Это соответствует истине, и так оно и есть: весеннее солнце исполнено этой жизненной благотворной энергии.

ХОРС-СОЛНЦЕ

Праздник в дни зимнего солнцеворота.
Проводы Дажьбога, встреча светлого Хорса.
     Праздник зимнего, холодного, находящегося в задумчивости, солнца проходил в дни зимнего солнцеворота. Это был праздник Коляды, и мы о нём уже рассказывали. Нарождающееся зимнее солнце представлял собой маленький Крышень, которого приносил на праздник Великий Коляда. Позднее Крышень передавал свою власть мудрому Хорсу, и Хорс, борясь с тьмою в дни весеннего равноденствия, передавал эстафету власти Яриле. С Масленицей и Комоядцами читателя мы уже познакомили.
Г.Сидоров-Тайная хронология и психофизика...русского народа... Стр 359

20 - 21 ДЕКАБРЯ - ПРАЗДНИК "КОЛЯДА" ОБРЯД ОЧИЩЕНИЯ

— Кони — это душа любого русского. Когда-то наш народ превратил дикого коня в домашнего. И он стал символом нашего северного солнца! И потом, общение с конём лечит человеческую душу. Кони не глупее собак, а может, и поумнее.
Такова традиция! Мы держим лошадей для зимних и весенних праздников. И для навоза... Потому что лучше конского навоза нет на свете удобрения! Благодаря ему на наших полях и в огородах всё, как на дрожжах, и растёт.
— Неужели и на Новой земле лошадей разводили?
— На Матке у нас были олени. Их наши предки тоже одомашнили. Но олени не кони. Они глупее и не так красивы!
Когда тройка была готова, старейшина дал команду садиться. В доме за хозяина остался один Горислав. Он пожал мне на прощание руку и сказал, что всё нормально, это для него не наказание, а скорее честь. Вскоре вся наша праздничная команда уже сидела в роскошной северной кошевке.
Впереди на лучке уселся старейшина, за ним его жёны, а сзади, на толстом ковре, в окружении четырёх молодых и красивых девушек оказался я. Одновременно зазвенели пять колокольчиков, и наша тройка понеслась по буранной дороге к зимнику. Когда мы, наконец, на него выехали, то я увидел, что за ними следом несутся шесть таких же, как наша, троек.
— Это наши, хуторские, — улыбнулась мне Милонежка.
— Здесь тоже традиция! Все за старейшиной, а он должен быть везде и во всём первым, — пояснила Светлена.
«Надо же, куда не кинь, везде невидимые рамки определенного поведения, — подумал я. — Буквально во всём приходится убеждаться, что северная община — это единый, хорошо отлаженный механизм. Потому она до сих пор и жива».
Прошло около часа, и я увидел, что наша тройка догоняет целый караван таких же троек.
— Это с соседнего хутора, — снова подала голос Милонежка. — У них свой старейшина, и они притормозили, чтобы дождаться нас.
Когда мы догнали ехавших впереди, то сразу сбавили рысь, и теперь все вместе, придерживая разгорячённых коней, понеслись дальше по зимнику. Вскоре наш караван свернул с дороги на какое-то ответвление и ещё через час всем скопом мы выехали на широкую поляну. К моему удивлению на поляне наша процессия оказалась далеко не первой. Я это понял по следам на снегу и по лошадям, которые виднелись под навесами у небольших рубленых домиков.
— Вот и наша изба, — показала вперёд Светлада. — Её уже расчистили, так что мы уже на месте.

Через минуту наша тройка остановилась у заветного домика. Наши женщины, захватив с собой тулупы и ковёр, отправились разжигать в жилище небольшую печь. Я же стал помогать Добрану Глебычу распрягать его разгорячённых быстрой ездой коней.
— Каждая семья имеет свой домик, — кивнул головой в сторону строения старейшина. — В него мы переезжаем во время общих торжеств.
А там, — показал он головой на стоящие в середине поляны две большие избы, — наша баня и храм.
— Храм? — удивился я.
— Да, место связи человека с Высшим и с предками. Видишь, у него вместо крыши пирамида?
— На пирамиду я уже обратил внимание.

— Сегодня 20-двадцатое декабря. Завтра 21-двадцать первое.
Вот сегодня в ночь мы и натопим нашу баню. Чтобы завтра утром, на восходе Солнца, пройти в ней очищение и накрыть стол для лесных обитателей. У них ведь тоже праздник.
Мне хотелось спросить помора, кого он имеет в виду, но чтобы не выглядеть в его глазах конченым дураком, промолчал. Мы распрягли коней, поставили их под навес и насыпали в корыта овса.
— Через час надо будет лошадей напоить, колодец рядом с баней, — сказал помор, — и я понял, что поить коней — теперь моя обязанность. Когда мы вошли в избушку, в ней уже было сравнительно тепло. В печи потрескивали дрова, а женщины обустраивали стол и спальные места.
— На каждой лавке будут спать по два человека. Только Добрану придётся шиковать одному. Потому что он из нас самый большой. Договаривайтесь, кто с кем, чтобы не было недовольных, — объявила Ярослава.
— Я буду с Аром, — объявила Милонежка. — Он тоже не маленький, а я, как вы сами говорите, пигалица. Значит, нам не будет тесно.
— Хорошо, согласились с ней улыбающиеся девушки. — Дальше мы сами как-нибудь разберёмся!
— Видишь, что делается? — посмотрел на меня помор смеющимися глазами. — Младшая дочь берёт быка за рога! Ну и ну! А ведь ей только двенадцать! А что будет дальше?
— Ничего не будет! — засмеялся я. — Всё так и останется!
— Хватит шуток! — пробасил старейшина. — Пойдём, я покажу тебе нашу баню и расскажу, как её надо топить.
— Вскоре мы оказались в огромном пятистенке, который представлял собой общую северную баню.
— Когда-то нечто подобное, может, больше, а может, поменьше, было распространено по всем городам и деревням древней Руси, — показал Добран Глебыч на гигантское помещение.

— Видишь, баня отапливается большой русской печью. Её труба заполнена камнями. Посмотри, какая она огромная. А по бокам вьюшки для пара. Огонь, проходя через камни, их разогревает. Но чтобы камни хорошо разогреть, надо печь топить часов восемь-десять. В этот момент открылась дверь, и к нам подошли крепкие молодые парни.
Они уважительно поздоровались со старейшиной, познакомились со мной и занялись топкой печи.
— Ты тоже присоединяйся. Так быстрее пролетит время, да и с ребятами из других хуторов познакомишься, — посоветовал мне помор.
— Тогда я пошёл за дровами, где они у вас?
— За баней, — улыбнулся мне мой новый знакомый по имени Борис.
Когда я пришёл с охапкой дров, Добрана Глебыча в бане уже не было.
— Он велел передать тебе, что напоит коней сам, а ты будешь с нами следить за баней, — передали мне парни наказ моего друга.
— И так до утра? — спросил я их.
— Зачем? Только четыре часа. Потом нас сменят, а ещё через четыре часа заменят сменивших нас. В бане сидеть не обязательно. Это в данный момент в ней холодно. Через пару часов тут станет жарко. А потом вообще наступит пекло. Надо здесь появляться минут через сорок. И подкладывать в печь, чтобы была полной. Вот и всё. Давайте распределимся, кто за кем.
После такого уговора истопники разошлись по своим домикам. Отправился восвояси и я. Когда я вошёл в наше временное жильё, стол уже был накрыт, и все поджидали только меня.
— Заглядывал хранитель, — обратился ко мне Добран Глебыч. — Тебя спрашивал. Хочет с тобой поговорить.
— А где его найти?
— Домик Белослава ближе всего стоит к озеру, так что найти ведуна не сложно. После завтрака, точнее сказать, обеда, сходи к нему.

Когда я подошёл к домику волхва, тот стоял во дворе и набирал в эмалированную кастрюлю снег.
— Немного не успел, — улыбнулся он мне после приветствия. — Но пока поговорим, чай подойдёт.
— Ты собирался воду для чая натопить из снега? — спросил я Белослава.
— Я всегда так делаю. Это летом удобно из ручья или реки её брать. Зимой лучше снега ничего нет. Он самый чистый, у снеговой воды совсем другой кристалл. Он намного легче растворяет в организме и соли, и различные опасные яды.

Но пойдём в избу, мне хочется тебе рассказать о другом.
— Сегодня в бане, Гор, ты увидишь полсотни красивейших девушек и молодых, прекрасных женщин. Я хочу, чтобы ты обратил внимание на то, как они сложены. Какую генетику им дали наши предки. И ты должен вывести для себя своё личное восприятие прекрасного. И на таком уровне, чтобы ты мог передать это людям. Пойми, задача эта не из лёгких, ты должен на чувственном уровне уловить и линии, и пропорции. То, что ты видел двоих дочерей и двух жён Добрана, а ещё несчастную Дашу, мало что значит. Это тонкий срез и заметь: визуально все женщины оказались разными... Тебе же надо понять общее. Через совершенность женского тела осознать красоту цветка, дерева, неба, гармонию поэзии и звуков музыки. Когда ты услышишь, как звучит фигура каждой девушки или женщины, вот тогда можно считать, что ты достиг желаемого. Пойми: код прекрасного един. Это гармония всего Мироздания. И через частное можно постичь общее. Здесь не задание, Гор. Это ещё одно твоё посвящение. Если ты с ним справишься, то можно считать, что я в тебе не ошибся.
— А почему ты сказал, что наша Даша несчастная? — после минуты молчания спросил я хранителя.
— Видишь ли, — посмотрел он мне в глаза, — Дашу кое кто хотел использовать. Её готовили не для ритуального жертвоприношения. Скорее всего, девушку предупредил об опасности кто-то из ФСБ, внедрённый в их круг. В нашей спецслужбе есть и честные люди, даже герои. Этот человек сильно рисковал.
— Я тебя не понимаю.
— Сейчас поймёшь, — снял с печи вскипевший чайник хозяин дома. — В Британии имеется под покровительством людей-ящеров и масонов шотландского обряда особая женская масонская ложа. В ней специально готовят женщин-убийц для разрушения мужской психики. Многие женщины-политики вышли из этой ложи. Та же железная леди Маргарет Тэтчер и многие другие. Вот туда и хотели отправить нашу Дашу. Внешность у девушки сам знаешь, какая. Особо никогда не тренировалась, а смотрится богиней. На её обёртку и была сделана ставка. Осталось извратить психику, потому и создали для нее весь ад, который она прошла, чтобы ложа выглядела раем. Но есть одна грустная деталь: если кандидатура от ложи увильнула, то она должна непременно погибнуть.
Поэтому тайные ищейки Дашу будут искать. Причём многие годы. У них на этом деле специализируется целая служба.

— А ты не боишься, что вас всех на праздник в той же бане расстреляют?
— Ха-ха-ха! — засмеялся волхв. — Этого из нас никто не боится. Потому что наш мир полностью закрыт от частот социума и путь сюда только один. И он всегда под охраной. И если даже маги разгадают наш код, мы об этом сразу же узнаем. Нас пытались найти и агенты царской охранки, и агенты Троцкого, и люди Глеба Бокия. Всё бесполезно. Теперь их дети рядом с нами. Ты понял меня?
— Понял! — кивнул я ведуну. — И последнее. Я спросил твоё имя. Высшей твоей инкарнации. Так вот, тебя звали Белославом! Как видишь, ты мне тёзка. Потому пасечник и послал тебя ко мне.
— А что, можно было и в другое место?
— Можно. Наши люди до сих пор живут и на Урале, и в Сибири... Но здесь, у нас, что-то вроде столицы.
— Теперь, наконец, до меня дошло! — открыл я дверь, направляясь на своё дежурство.

Четыре часа нашей смены пролетело незаметно. Когда пришли другие ребята, в бане было уже жарко. В семь утра в её парной невозможно было уже дышать.
— Всё, подъём! — скомандовал утром старейшина. — Женщины, марш в баньку. Когда мы приедем, вы должны быть хорошо прогретыми.
Парить будем вас, как положено!
Нас с Гором двое, а вас сколько!
— Мы быстро! — отозвалась Валентина и через несколько минут в избушке остались только мы с Добраном Глебычем.
— Ну и что тебе, если не секрет, наказал волхв Белослав? — спросил он меня.
— Да я и сам толком не понял. Чтобы я посредством чувственного восприятия гармонии женского тела вышел на уровень осознания пропорции золотого сечения. Буквально во всём, не только в форме, но и в поэзии, и в музыке... Как это возможно, пока не знаю.
— Э, да он тебя в жрецы наметил! Придёт время, когда не ты меня будешь слушать, а я тебе в рот заглядывать! Это хорошо! Значит, есть потенциал!
Слова старейшины меня смутили. Видя, что я покраснел, он хлопнул меня по плечу и сказал, что у каждого человека свой духовный потолок, только один к нему идёт всю жизнь, а другой достигает его за несколько лет, вот и всё. Минут через пятнадцать, прихватив с чердака избушки с десяток веников, мы тоже отправились в баню. На улице, кроме нас, оказались и другие парни. Они шли группами и поодиночке со своих домиков к бане, и в предутренних сумерках их было хорошо видно.
— Так мы не одни! — обратился я к Добрану Глебычу.
— Нет, конечно! Женщины сейчас уже на пределе. А парни с улицы, полные сил. Поэтому парить наших дам будет не в нагрузку. Это тоже традиция. Когда всей толпой мы вошли в огромную парную бани, то увидели, что верхние этажи полок наполовину заполнены. На них лежали рядами наши северные красавицы, а жар стоял такой, что начали сворачиваться уши. Девушки и женщины, увидев вошедших мужчин, стали поднимать руки, показывая, где их можно найти. Распарив берёзовые веники в горячей воде, мы со старейшиной отправились туда, где лежали наши барышни. Кто-то по чьей-то команде плеснул берёзовый настой на раскалённые камни, и верхние полки заволокло паром. Мне достались Даша, Светлада и Ярослава, старейшине все остальные. От горячего пара пылало лицо, жгло руки, но через несколько минут мои женщины скатились на нижние полки. Отдышавшись, они выбежали на улицу вслед за другими и бросились кататься по рыхлому чистому снегу. В это время над горизонтом появились лучи восходящего солнца, и начался рассвет. Это был рассвет Праздника Великого Коляды. Когда на верхних полках остались одни мужчины, в парной стало снова тихо. Но ненадолго. Через минуту на свои места вернулись все наши красавицы.
На их крепких разгорячённых телах комьями лежал тающий снег, было видно, что все они основательно остыли, и теперь у них возникло желание похлестать вениками нас. После такой процедуры и мы, и они оказались снова в снегу. И женщинам, и мужчинам улыбалось восходящее праздничное светило.

— Как видишь, тёзка, обряд очень простой! Те же четыре стихии и лучи восходящего Солнца. С этого момента его характеристики начинают меняться. Из осеннего оно становится полностью зимним, и начинается его подъём, — услышал я знакомый голос ведуна.
Он стоял голыми ногами на снегу, одетый в длинную белую рубаху, и улыбался.
— Ты, наверное, спустился с небес? — засмеялся я. — Тебя же в бане не было.
— Просто ты меня не заметил. Это и понятно. Кругом столько красавиц, что тебе не до старика. Дело-то молодое!
— Да я на них ещё и не смотрел.
— А ты взгляни и на чувственном плане осознай, что ты должен. Иди, не стесняйся! Любуйся! Подари нашим девчонкам свою сибирскую суровую силу. Дрожа всем телом, я снова вбежал в парную и увидел на нижних полках отогревающихся от снежной купели незнакомых мне девушек и женщин. Здесь же рядом с ними стояли и все наши красавицы. Но на фоне того, что предстало перед глазами, они не казались какими-то особенными. Просто обе Светы и даже абсолютно совершенная Даша были ни сколько не красивее других молодых обнаженных барышень.
— Подойди сюда, Ар, — позвала меня Светлена. — Знакомься, здесь все наши. Они из соседнего хутора, что на той стороне реки. Это Радмила, — представила она мне божество в женском облике.
Девушка поднялась со скамейки, и от её совершенства и красоты у меня закружилась голова. На меня смотрели огромные, широко расставленные, умные, пронизывающие глаза. Её иконописное лицо, казалось, изваял небесный скульптор.
То же самое можно было сказать и о фигуре. Высокая, красивая шея, необыкновенно правильные, чуть покатые плечи, совершенная форма груди и плоский, подтянутый живот!
Поразила осиная талия девушки. Казалось, она была тоньше, чем у стоящей рядом Светлены. Но больше всего меня удивили круглые, мощные бёдра и стройные, высокие голени красавицы. Невольно возникло впечатление, что её ноги вытачивались на особом станке. И не человеком, а самим богом.
— Радмила учится в Архангельске. Она мастер спорта по конькам, — сказал несколько слов о своей подруге первая Света. — Как тебе она?
— Моё мнение, что Радмила — само совершенство!
Услышав мои слова, красавица улыбнулась. В её улыбке я не увидел ничего честолюбивого, надменного и эгоистичного. Простая милая улыбка умной девушки. Вот и всё. Через пару минут Светлена познакомила меня ещё с тремя такими же живыми богинями. Все они были разного роста, но великолепно сложены, голубоглазы и русоволосы. От красоты и, совершенства форм и линий, цвета глаз, блеска кожи мне стало не по себе. Надо было срочно успокоиться. И понять увиденное. И я, поклонившись своим новым знакомым, поднялся на свою полку. Вскоре рядом со мной примостились и обе Светы. Через минуту вслед за ними пришла Даша. По ней было видно, что девушка растеряна.
— Как тебе, Дашенька, здешняя публика? — посмотрела на неё Светлада.
— Дура я, вот что, — тихо сказала она. — Считала себя непревзойдённой красавицей. А здесь, куда ни посмотри, такие девчонки, что глаз оторвать невозможно. А парни какие!
— Они по породе нисколько не хуже девушек, — отозвалась Светлена.
— Теперь ты понимаешь, Даша, куда мы тебя привезли? — поднялась со своей скамейки Светлада.

— Ты должна осознать, что все наши хуторские — это особая порода людей белой расы.
Нас совсем мало. Но они, — показала девушка на лежащих на полках и стоящих внизу парней и девушек, — её генетический неприкосновенный фонд. Ты же хотела подарить свои гены городским дегенератам. Прости меня за прямоту.
— Но ведь я полукровка, — вздохнула Дашенька.
— Ну и что? Твоя мать из карелов, но очень хороший человек, и в молодости была красавица. И потом, ты же копия матери твоего отца. Здесь тебя приняли как свою. Некоторые парни тобой любуются. Ты их идеал, а не мы, и не Радмила с подругами. Разве не видишь?
— Вижу, — улыбнулась Даша. — Но ведь и Ара ваши приняли за своего.
— Во-первых, не ваши, а наши! — подняла свою красивую голову Светлена. — И, во-вторых, он и так свой. Ар прошёл ту же школу, что и все мы. Только глаза у него зелёные. Отец говорит, что у сибирских челдонов в основном именно такие глаза.

Но тут разговор девушек прервал голос Добрана Глебыча.
— Хватит стрекотать! Второй заход!
С этими словами старейшина открыл каменку и плеснул туда ковш горячего берёзового настоя. И снова все, кто лежал на верхних полках, взялись за веники. После второго купания в снегу и игры в догонялки по сугробам, я попросил обеих сестёр познакомить меня ещё с одной группой красавиц.
Они привлекли моё внимание тем, что вместо снега обливались колодезной водой.
— Это те, кто несколько лет прожили в городах. Им снежные ванны пока запрещены, могут заболеть, — объяснила мне поведение этих девушек Светлена. — А насчёт знакомства, как угодно. Можно сейчас, а можно на празднике!
— Лучше сейчас. Там тоже такие, как вы, красавицы.
— Красивее нас! Совершеннее и нежнее. Мы с сестрой несколько грубоваты.
— Ничего вы не грубоваты! — возразил я им. — Просто атлетичнее. Я тут решаю задачу пропорции золотого сечения. И хочу их сравнить с теми, кого я уже видел.
— Вон оно что! — переглянулись обе Светы. — Ну что, Даша, пойдём вниз, знакомиться. Раз ты с нами, то тебе надо знать всех. Прежде всего, девушек-сверстниц. С парнями тебя сведёт праздник. На то он и создан, чтобы люди сходились друг с другом.
— Ни с кем я сходиться не хочу, — буркнула Даша.
— И не надо, — улыбнулась ей Светлена. — Просто необходимо знать всех наших в лицо.

Через несколько минут я оказался в круге заинтересовавших меня красавиц. Мое сознание восхищалось и любовалось девушками: их тонкими чертами лица, абсолютными линиями тела, и я ловил себя на ощущении, что передо мною один и тот же образ, одна и та же пропорция, только выражена она в многообразии. После третьего пара, когда вся наша банная команда собралась в массажной и моечной, я почувствовал то, что ещё недавно мне было недоступно. Не умом, а чем-то другим стал ощущать, что смогу видеть теперь не только пропорции золотого сечения человека, но и всего живого.

Значит, мир открылся для меня совсем с другой стороны. С той, с которой я и не ожидал. Осознание того, что теперь мне доступна божественная гармония всего сущего, пьянило. Я улыбался девушкам и парням, безо всякого стыда любовался совершенством и тех, и других, и они, понимая меня, тоже улыбались. Наконец, в моей душе всё стало на место. Я понял суть высшей гармонии. Вот она, та линия, которой надо следовать по жизни. Её не надо рассчитывать, просто надо научиться её чувствовать. И путь к этому состоянию лежит через осознание совершенства красоты женщины, не придуманной кем-то и разрекламированной, а подлинной — божественной, той, какой должен обладать гармонично развитый и генетически здоровый человек! Мне мучительно хотелось найти белого волхва и поблагодарить его за подарок. Рассказать ему о своих новых ощущениях, но старика нигде не было.

«Так вот почему и мужчины и женщины тысячи и тысячи лет в прошлом мылись вместе в банях и купались в купальнях? — наконец, дошло до меня. — Тут не только обмен энергиями, здесь совсем другое. С помощью магнита притяжения к противоположному полу на чувственном плане включается осознание божественного кода геометрии высшего порядка, той, которая называется пропорцией золотого сечения!»
От счастья того, что я приобрёл, мне хотелось обнять всех окружающих. И знакомых, и ещё незнакомых.
«Вот он, праздник души!» — думал я, еле живой от усталости подходя к нашему маленькому, занесённому снегом домику.

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ПРАЗДНИКА

     После обряда очищения стихиями и купания в заряженной волхвом воде, люди разошлись по своим домикам. Теперь по закону следовало хорошенько отдохнуть, а после полудня сходить в лес и накрыть стол для добрых лесных духов. Всеми этими делами должны заниматься дети.
Таков древний обычай.

Взрослым же надо было готовить площадку для игр на льду озера и большой зал храма для вечернего торжества. Мне очень хотелось пойти посмотреть, что собой представляет то помещение, которое местные между собой называют храмом. Но получилось так, что ко мне заглянул Борис и пригласил на озеро. На улице работы скопилось довольно много. Необходимо было на довольно большой территории счистить лишний снег, потом всю эту огромную площадку утоптать. Кроме этого, недалеко от берега по кромке озера надо было расчистить широкую замкнутую ипподромную полосу для соревнования троек. Традиционно её длина целых две версты. Поэтому на такую работу отправилось человек тридцать парней и молодых девушек. Получилось так, что я вместе с Борисом и одним знакомым парнем, с которым подружился ещё на сураде, оказался в этой компании. Мы дружно работали широкими фанерными лопатами часа три, но прошли всего треть расстояния. Стало понятно, что для такого дела нас маловато. Но тут нам на помощь пришли парни и девушки, которые закончили с площадкой, и дела пошли побыстрее. К вечеру полоса была готова и всей гурьбой немного уставшие, но счастливые, мы направились по своим домикам готовиться к вечернему торжеству. Когда я вошёл в избушку, то обомлел.

Все шесть женщин, начиная с Милонежки и кончая Валентиной, превратились в сказочных красавиц.
Все они были одеты в нежно-голубые, расшитые золотой вышивкой платья. На их точёных головках красовались жёлтые, украшенные речным жемчугом короны-кокошники, а с них, напротив ушей, свисали серебряные, замысловатой формы подвески. Ноги живых богинь были обуты в красные, украшенные золотым шнурком сапожки.
«Так вот какой костюм шили девушки Даше, — мелькнуло в голове, - где-то ведь и сапожки откопали». Даша стояла передо мной в своём праздничном наряде, и лицо её светилось неописуемым счастьем. «До чего же наш русский костюм украшает женщину!» — невольно залюбовался я красавицами.
— Но не христианский, а древний, солнечный, — пробасил, глядя на меня, Добран Глебыч.
— А чем он отличается?
— Христианское платье скрывает фигуру женщины. По сути, это свободный балахон, только слегка перехваченный шнуром под грудью. Наш же, наоборот, подчёркивает её фигуру. Посмотри, все сарафаны в талию, и отрыта шея. Разве можно такие шеи скрывать? Они же красивее, чем у лебедей!
Сам Добран Глебыч сидел, одетый тоже по-праздничному.

Он любовался женщинами, и было видно, что настроение у него прекрасное. На старейшине была одета ярко-красная, льняная, украшенная золотой вышивкой русская рубаха. На ногах виднелись хорошо начищенные хромовые сапоги, а с шёлкового пояса свисали белые кисти.
— Все ждём тебя, Белослав, — вдруг он обратился ко мне тем именем, которое я услышал от волхва. — Давай быстро переодевайся, вот твоё праздничное, — показал он на лежащий посередине стола свёрток. — Женщины сейчас уйдут. Им там надо кое-что подготовить, а мы с тобой следом. Через минуту, накинув на себя шубы, наши красавицы направились к храму, а я стал приводить себя в порядок и переодеваться. Надо сказать, что национальный костюм, который приготовили для меня в доме помора, оказался мне впору. Немного большими были только сапоги. Но я надел ещё одну пару носков, и они перестали хлябать. Подпоясав свою белую косоворотку жёлтым шёлковым шнурком, я в полной боевой готовности предстал перед Добраном Глебычем.
— Всё, мы можем идти!
— Вижу! — кивнул он мне, улыбаясь.

— Ты только забыл вот это, — показал старейшина на небольшой деревянный ковшик. — Он тебе тоже потребуется. Чем ты будешь пить праздничную сурицу? У нас у каждого свой. Это тоже наш северный обычай. Бочонок общий, а ковш у каждого индивидуальный.
Я взял со стола раскрашенный, с золотыми обводами ковшик и, накинув на себя полушубок, отправился вслед за помором.

Когда мы вошли в огромную деревянную избу, которую местные почему-то называли храмом, на дворе стало совсем темно. Когда я переступил порог из прихожей в главное помещение, что мне сразу бросилось в глаза, так это огромный горящий камин. Его огонь освещал зал и сидящих на скамейках вдоль его стен людей. На фоне огня в длинной белой одежде стоял хранитель и улыбался входящим. Мы с Добраном Глебычем нашли себе место рядом со своими женщинами, и когда за последним человеком в праздничной одежде закрылась дверь, волхв поднял руку.

— Родные мои! Внуки и правнуки! Все, кто в этом зале и нашем тайном храме, поздравляют вас с праздником Великого Коляды! С новым временным кругом. Теперь уже 13.683 - тринадцать тысяч шестьсот восемьдесят третьим! Тринадцать тысяч шестьсот восемьдесят три года назад Великая война разрушила нашу священную прародину.
Вы знаете, как это было.
Сначала волны небесного огня, а потом пришла великая вода. И нас осталось немного. Многие ушли далеко на юг. И постепенно забыли отечество, только не наши предки. Они остались на осколках прародины. И жили так не одну тысячу лет.

Так давайте в этот торжественный час поклонимся нашим далёким прадедам, тем, кто сохранил для нас душу Священной Орианы! Скажем им слова благодарности за то, что память о великом прошлом белой расы не умерла. И мы, как наши деды и отцы, понесём её дальше во времени. Вы должны знать, что ничего не бывает вечным. На смену царству тьмы обязательно придёт рассвет. Он уже не за горами. Вы его тоже чувствуете. И представители белой расы в Европе, Америке и во всем мире по достоинству оценят наш подвиг сохранения древней звёздной традиции! А сейчас начинаем наш праздник! Ещё раз поздравляю вас всех с нашим орианским новым годом!

В этот момент неизвестно откуда раздались звуки торжественной музыки, и на середину зала выехали верхом на конях два всадника. Один сидел на коне вороном, а другой на белом.
Оба коня были накрыты толстой кожаной броней. На их мордах виднелись жутковатые маски со стальными наклепками.
Броня на конях тоже была выкрашена: одна в чёрный цвет, другая в белый. Я стал рассматривать всадников. На обоих витязях поблескивали абсолютно одинаковые доспехи. На головах виднелись шлемы с опущенными личинами, на плечах кованые оплечья, а поверх кольчуг были надеты тяжёлые чешуйчатые панцири. Различались они только накинутыми на шишаки шлемов флажками. У восседающего на чёрном коне флажок был чёрный, а у того, кто сидел на коне белом, флажок соответствовал цвету его коня. Оба всадника, подъехав к волхву в знак приветствия, опустили свои длинные острые копья, а потом разъехались по углам зала.
— Видишь, — толкнул меня локтем Добран Глебыч. — Кони олицетворяют собой два солнца, одно — это конь чёрный — солнце убывающее, другое — конь белый — солнце, идущее на прибыль. Сейчас ты увидишь спектакль, бой двух солнц.
Не успел старейшина закончить, как всадники помчались навстречу друг другу. Они прикрыли себя коваными стальными щитами. В них и ударило острие коней. Копьё чёрного всадника сломалось, а копьё белого уцелело. Отбросив копья, рыцари вынули прямые острые мечи и, прикрывшись щитами, начали ими рубиться. Вскоре стало видно, что чёрный всадник уступает натиску белого. Вот он уже выехал из боя и, развернув коня, поскакал к открывшейся двери. На поле сражения остался один белый витязь. Он, приветствуя публику поднятым над головой мечом, объехал по кругу зал, и, поклонившись огню, спрыгнул со своего коня. Лошадь тут же кто-то взял под уздцы, а победитель, сняв с себя шлем и передав его в руки рядом стоящих, снова повернулся в зал и, дождавшись, когда шум стих, громко произнёс:
— Да вернётся на Землю свет!
И тут через минуту вдоль стен зала загорелись десятки факелов.
— Вы не боитесь пожара? — невольно спросил я помора.
— Это ненадолго. Потом факела прогорят.
В этот момент заиграла музыка. Только тут я заметил музыкантов. Они стояли сразу за камином и в свете его пламени были почти не видны.
— Смотри и слушай! — вернул меня к происходящему Добран Глебыч.

Стр 1 Стр 2 Стр 3 Стр 4 Стр 5 Стр 7 Стр 8-Русский мяч